Кто спас Херсон от чумы?

По нынешним временам Даниил Самойлович достоин Книги рекордов Гиннесса: непосредственно участвовал в 9 противочумных экспедициях, дважды заразился этой моровой язвой и чудом спасся. В разъездах исколесил 30 тысяч верст, направляясь в самую гущу опустошительных эпидемий. Человек, который спас от чумы несколько городов, в том числе и Херсон.

Пожалуй, невозможно представить себе всех тягот и страданий, сопутствовавших первым строителям Херсона. Шутка ли, в глухой, безлюдной и голой степи, насквозь продуваемой пронзительными ветрами, – возвести крепость и город! Впрочем, когда и кто из правителей и сильных мира сего обращал внимание на простых, подвластных им и бесправных по сути своей людей? Сколько изнуренных непосильным трудом и болезнями человеческих жизней отнял новый город, возводимый во славу царствовавшей императрицы Екатерины ІІ и ее империи на новых, отвоеванных у вечных врагов – турков, землях! Не сосчитать их, канувших в Лету…

И всё же, пожалуй, ничто так внезапно и быстро не сокращало численность мастеровых и солдат, занятых строительством крепости и города, как случавшиеся в этом антисанитарном скопище людей эпидемии.

Одна из самых трагиче­ских страниц основания города – эпидемия чумы, произошедшая в пятый год строительства Херсона, едва не стала последней страницей его истории, ибо новый город потерял почти 80% своего многотысячного населения. Только в первые месяцы эпидемии 1783 года в Херсоне погибли около 6 тысяч человек.

Один из очевидцев, переживших чумную трагедию, – моряк Иван Полномочный – оставил в своих записках описание моровой язвы: «…И так усилилась поганая болезнь, что мерт­вых, как дрова, невольники возили на роспусках и в ямы зарывали… По 50 человек в яму… Платье и прочее так валялось, никто не смел ничего брать, всяк жизнь свою берег. Главный генерал Клокачев (вице-адмирал, командующий Черномор­ским флотом, первый кавалер ордена Святого Георгия среди русских моряков. – Прим. авт.) в заразу помер и много офицеров… И невольников было из Таганрога 800, которые зараженных возили и все померли».

Что и говорить, медицина конца воинственного XVIII века, специали­зировавшаяся в основном на лечении ран, была крайне невежественна в борьбе со страшными эпидемиями. Считалось, что основная причина болезни скрывается в миазмах, разносимых по воздуху и скапливавшихся в закрытых пространствах. Следовательно, для уничтожения этих вредоносных паров надлежало использовать дым от кострищ, разводимых на улицах города, и устройство сквозняков для лучшей циркуляции воздуха. Смешно, но для достижения подобной цели «эскулапы» предлагали даже вырубать деревья и кусты, «мешавшие притоку свежего воздуха»! Кроме того, считалось, что язва не выносит «воздушно-содрогательных колебаний», производимых звоном колоколов и пушечной стрельбой. Колокола крепостной гарнизонной церквушки (Екатерининский собор к тому времени находился в стадии начала строительства) и старейшей Греко-Софиевской церкви, расположенной в Греческом предместье, трезвонили день и ночь. Им вторили залпы пушек с крутого берега Днепра и стоявших близ города судов. Да только всё было тщетно, «поганая болезнь» не сдавала свои позиции.

Тщательно скрываемые от императрицы плохие известия об эпидемии в Херсоне с течением времени всё же дошли до ее царственного слуха. А вскоре князь Тавриды, сиятельный Потемкин уже читал послание «матушки»: «Пронесся слух по здешнему народу, будто язва в Херсоне по-прежнему свирепствует и будто по­жрала большую часть адмиралтей­ских работников. Сделай милость, примись сильной рукой за истребление херсонской язвы».

Рескрипт императрицы, пусть даже составленный в подобной просительной форме, имел силу закона и для фаворита. Князь Потемкин в полную силу включился в борьбу с моровой язвой. Вот тут-то в первенце южных городов появилось главное действую­щее лицо, которому суждено было стать спасителем не только Херсона, но и других населенных пунктов Северного Причерноморья. Этим действующим лицом был Даниил Самойлович Самойлович (настоящая фамилия – Сушковский). Современная энциклопедия называет его «русским медиком, основателем эпидемиологической науки в Российской империи, фундатором (учредителем. – Прим. авт.) первого на Украине научного медицинского товарище­ства. Первым медиком, доказавшим возможность противочумной прививки».

Выпускник Киев­ской академии, где по укоренившейся традиции (подобно Запорожскому брат­ству) по­ступавший студиозус менял свою фамилию (так Сушковский стал Самойловичем), к описываемому периоду в свои 39 лет был уже высокообразованным опытным лекарем. Не понаслышке знал военно-полевую медицину (в составе Копорского полка принимал участие во взятии Хотина, Аккермана, Браилова), венерологию, акушерство и принимал самое непосредственное участие в борьбе с чумной эпидемией в Москве в 1770–1771 годы. Там он был членом противочумной комиссии, заведующим чумными госпиталями, но в первую очередь лекарем, непосредственно контактировавшим с больными чумой.

Исторические документы свидетельствуют о том, что опасная болезнь несколько раз укладывала его на больничное ложе, однако покончить с доктором чуме так и не удалось. Впо­следствии, после окончательной победы над моровой язвой, Самойлович окончил Лейденский университет, защитил докторскую диссертацию и стал первым из врачей Российской империи, опубликовавшим за рубежом свои научные труды. Достижения незаурядного русского врачевателя были высоко оценены коллегами. Самойловича избрали членом Парижской, Марсельской, Тулузской, Дижонской, Мангейм­ской, Туринской, Падуанской и других (в целом 13-ти) хирургических академий, а также Российской медицин­ской коллегии.

Возвратившийся из-за границы в самый разгар херсонской эпидемии чумы, Даниил Самойлович получил послание Светлейшего, признававшего и высоко ценившего его заслуги: «Известное искусство и прилежание в отправлении звания вашего побудили меня вам поручить главное по должности медика наблюдение всех тех способов, которых употребление есть нужно ко утушению и искоренению открывающихся иногда прилипчивых болезней. Херсон, потерпевший от заразы и по соседству с турками, близкий к сему несчастию, должен быть первейшим предметом попече­ния вашего».

Вняв настояниям Потемкина, Даниил Самойлович не мешкая отправился в терпевший смертельное бед­ствие Херсон, лежащий на рас­стоянии почти в 1600 верст от Петербурга. Опыт, приобретенный Самойловичем в борьбе с московской чумой, оказался крайне востребованным в Херсоне. А разработанные им меры противодействия смертельной болезни возымели должное действие, и к декабрю 1784 года с эпидемией чумы в городе было покончено.

Однако вспышки болезни еще долго наблюдались по всему югу империи. И всегда в этих самых проблемных и опасных «чумных» точках находился Даниил Самойлович, взявший на себя труд по спасению тысяч людей. Деяния его заслужили самые высокие оценки современников. Скажем, правитель Екатеринославского наместничества Иван Максимович Синельников, чья могила ныне находится на территории Екатерининского собора в Херсоне, писал Потемкину: «Самойлович – об нем иначе промолвить нельзя, как герой чумной или истинный Эскулапий, или, если хотите, Иппократ. Ей-ей, я перед Вами не солгу… Особенно отличил себя доктор Самойлович, который свойственным своим примером, побудя медицинских чинов к пользованию зараженных, великое число таковых избавил от смерти и о роде заразительной болезни весьма важные учинил открытия».

Также, пожалуй, не стоит сбрасывать со счетов учрежденное Даниилом Самойловичем в Херсоне в 1784 году, то есть ровно 230 лет назад, «Медицинское собрание», ставшее первым научным медицинским обществом на территории Российской империи.

В 1785-м за свой самоотверженный труд Даниил Самойлович получил высокий чин коллежского советника, который относился к VI классу табели о рангах и соответствовал в воинском гвардейском классе чину майора или полковника в сухопутном. Пожалуй, мало кто из врачей – современников Самойловича – мог похвастать чином советника коллегии. Впрочем, даже несмотря на столь высокий чин, он всегда оставался врачом, а значит, всегда находился на передовой в прямом смысле этого слова.

Не остался он в стороне и во время очередной русско-турецкой войны в августе 1787 года, когда ему как опытному специалисту Суворов доверил заботу о раненых во время ожесточенных боев на Кинбурнской косе. А вскоре и самому командующему пришлось прибегнуть к помощи эскулапа, так как во время одной из атак Александр Васильевич был ранен в руку и грудь. Впоследствии Суворов писал Светлейшему князю Тавриды: «Доктора Самойловича труды и отличные подвиги, испытанные в здешних местах, небезызвестны. И я по справедливости могу ото­зваться, что его искусством и трудами весьма доволен».

Из дальнейшего послужного списка Самойловича следует, что после окончания боевых действий в Кинбурне, в 1787–1789 годы, он руководил созданным им же в селе Витовка, позд­нее переименованным в Богоявленское, военным госпиталем. Затем исполнял обязанности губернского врача Екатеринославского наместника и Таврической губернии. В 1793–1799 годы занимал должность главного врача карантинов юга империи, а с 1800-го – должность инспектора Черноморской врачебной управы. То есть с периода страшной чумы, едва не перечеркнувшей дальнейшую историю развития Херсона в 1783 году, и до самой своей смерти, последовавшей после тяжкой болезни 20 февраля 1805 года в Николаеве, жизнь Даниила Самой­ловича была непосредственно связана с нашим Северным Причерноморьем, с защитой южных земель от смертельных эпидемий…

К сожалению, по прошествии двух веков имя врача Самойловича было окончательно забыто. Правда, только в Херсоне, но не в соседнем Николае­ве, где есть улица Самойловича и установлен памятник талантли­вому врачу. 22 декабря 2014 года исполняется 270 лет со дня рождения человека, спасшего Херсон от моровой язвы…

Источник: издание "Мой город - Херсон"