Под Херсоном был "райский сад"

Если говорить о выдающихся местах Херсонщины, то село Садово, находящееся выше Херсона по Днепру, пожалуй, любому даст фору. Расположенное на высоком мысе при слиянии рек Днепра и Ингульца село и ныне, когда от былой его красоты остались всего лишь крохи, достаточно живописно. Когда-то, в седую старину, облюбовали эти места приходившие на смену друг другу кочевые племена. Память о них хранили некогда многочисленные древние курганы и таинственная пещера, частично исследованная в конце ХIХ века. Потом этой землей владели татары, которых сменили осевшие в этом стратегическом районе запорожские казаки. А важным место это считалось потому, что именно здесь при слиянии двух рек находился Ингулецкий перевоз – главный пункт переправы, соединявший Польшу и Украину с Крымом.

Через него проходил путь купцов, промышленников и чумаков с солью, рыбой и прочим товаром. Здесь же, при перевозе, находился и «зимовник», состоящий из нескольких отдельно стоящих хуторов, – область обитания семейных казаков-запорожцев. «После падения Запорожья, в 1775 году, место при слиянии Ингульца с Днепром под именем “Ингульской дачи” отведено было “премьер-майору” Михаилу Леонтьевичу Фалееву. Был ли здесь до этого времени какой-нибудь поселок, достоверно неизвестно. Однако из того обстоятельства, что Фалеев называет в духовном завещании свое имение “Ингулецкой дачей”, можно сделать вывод, что оно даже и в его время оставалось незаселенным», – отмечал в 1892 году историк-этнограф, писатель-фольклорист Дмитрий Иванович Эварницкий (Яворницкий). По воле покойного Фалеева живописная ингулецкая дача стала собственностью его друга, Фёдора Савельевича Комстадиуса.

В отличие от вечно занятого государственными делами, а посему не имевшего достаточного времени для устройства своего быта прежнего владельца Комстадиус всерьез занялся освоением унаследованных земель. А в скором времени здесь уже было основано селение, названное в память друга и соратника, – Фалеевка. Ко времени посещения Фалеевки Эварницким это было уже обжитое поселение с добротными белыми домиками, крытыми соломенными крышами, и небольшой уютной белокаменной церковью, населенное выходцами из Полтавщины и Черниговщины. На высоком крутом берегу, откуда открывалась прекрасная панорама на ингулецкие и днепровские речные дали, достойные кисти художника и идиллической строфы поэта, был обустроен добротный помещичий дом. Вниз от него к маленькой отличающейся прочностью пристани и купальням спускалась длинная лестница. Но, пожалуй, главной изюминкой Фалеевки был насаженный помещиком Комстадиусом сад. Почти полтора столетия тому писатель и этнограф Александр Афанасьев-Чужбинский, также посетивший эти места, указывал: «За переправой на Ингульце взор путешественника поражает деревня помещика Комстадиуса, в особенности богатым и превосходно содержанным садом…» Действительно, сад не мог не поразить взор путешественника. Это был настоящий дендрарий с различными редкими породами деревьев и кустарников. Удивительно то, что здесь в открытом грунте росли даже капризные и обычно не выживающие в нашем климате южные красавцы – кипарисы и миндаль. Разнообразные редкие представители своего рода были в этом необычном саду и среди плодовых деревьев. Подобного саду Комстадиуса не было на многие сотни верст пути. Вот потому-то за Фалеевкой укрепилось второе, характеризующее ее название – Садовая, которое дошло несколько видоизмененным и до наших дней (ныне – Садово).

И тем не менее даже в этом по-райски прекрасном рукотворном оазисе порой случались драматические события, оставившие свой след не только в истории села. К примеру, с Фалеевкой-Садовой связана трагическая часть жизни всемирно известного английского филантропа Джона Говарда. Не имея специального медицинского образования, однако обладая большим практическим опытом, Говард всеми своими силами пытался облегчить страдания несчастных, находившихся в заключении. Тем более он не отказался помочь и тяжело заболевшей двоюродной сестре Фёдора Комстадиуса. Поездка из Херсона в имение Комстадиуса слякотной зимой 1790 года оказалась для великого гуманиста трагичной. Он тяжело заболел и вскоре умер. В преддверии отмечаемого 18 апреля Международного дня памятников и выдающихся мест, пожалуй, нелишним было бы напомнить, что «благодарные» херсонцы в надежде отыскать спрятанные сокровища не единожды пытались вскрыть могилу человека, бескорыстно служившего людям. Наконец, в 1950-е годы городские власти сочли лишним хранить память чуждого советской идеологии представителя британской короны и попросту сравняли могилу с землей. Обелиск же, установленный на пустынной площади (ныне это проспект Ушакова в Херсоне) между городским кладбищем и тюремным замком в 1820 году, неоднократно подвергался (впрочем, и сейчас нередко подвергается) нашествию местных вандалов. Кстати, сын Фёдора Савельевича, Август Фёдорович Комстадиус, бывший на тот момент главой Херсонской губернии, приложил немало своих сил и средств для установки этой стелы в Херсоне.

Немаловажным для дальнейшего повествования будет и то, что участник Отечественной войны 1812 года Август Фёдорович Комстадиус был женат на представительнице другого известного рода, верой и правдой послужившего былой славе Херсона. Ею была Авдотья Васильевна Синельникова, внучка героя штурма Очакова, генерал-майора Ивана Максимовича Синельникова. Находившийся в свите князя Потёмкина генерал-майор Синельников был смертельно ранен турецким ядром в конце сентября 1788 года и с почестями похоронен на Кинбурнской косе. Спустя 14 лет останки генерала были перенесены в ограду Екатерининского собора в Херсоне. Над могилой очаковского героя установили достойный памятник.

Похожий, однако более массивный монумент в память о своем достойном предке водрузили на высоком берегу Ингульца в имении Комстадиусов, вблизи господского дома. К сожалению, точная дата установки ингулецкого памятника неизвестна. Известно лишь, что в начале ХХ века по настоянию правнучки Ивана Максимовича, Софии Николаевны фон Таль, урожденной Синельниковой, была проведена реставрация захоронения на территории Херсонского собора. В сентябре 1902 года газета «ЮГъ» сообщала: «Вновь выстроенный под личным наблюдением губернского архитектора К. И. Квинто памятник представляет собой точную копию старого обелиска. Гербы и барельефные портреты сделаны из карского мрамора художницей-скульптором И. Я. Данисевич». При вскрытии могилы Синельникова оказалось, что в захоронении у собора было найдено всего лишь несколько мелких костей. «Скелет оказался далеко не полным, черепа нет… Нет признака мундира, и только несколько металлических и костяных пуговиц и ромбических позолоченных пряжек с изображением двуглавого орла одиноко затеряны среди костей», – делилась подробностями газета «ЮГъ». А если предположить, что ингулецкий памятник был установлен в ХIХ веке над недостающими в могиле у собора останками генерала? Впрочем, это всего лишь одна из версий.

Однако вернемся к дальнейшему повествованию о Фалеевке-Садовой, представлявшей в недалеком прошлом оазис, который создан человеческими руками. К превеликому нашему сожалению, вандализм советской эпохи, возведенный в ранг государственной политики, коснулся и этого райского уголка. Давно уже нет приводившего в восторг путешественников уникального сада. Уничтожено не менее уникальное родовое кладбище Комстадиусов, где были похоронены многие достойные члены семьи и соединенные родственными узами представители других, не менее достойных фамилий. Разобран по кирпичику добротный господский дом. Сожжен храм Преображения Господня, стоявший посреди широкой площади, а посему видимый издалека. Уцелели лишь старый заброшенный колодец, каменный амбар, в котором совсем недавно обнаружили закладной камень храма, датируемый 18 апреля 1857 года, да готовый обрушиться вниз с обрыва, изувеченный вандалами памятник генералу Синельникову. Они напоминают о былой красоте и славе этого рукотворного оазиса на границе херсонской степи.

Источник: издание "Мой город - Херсон"